Лина Лапина - Татуировка[СИ]

— Спасибо, — улыбнулась я ему, пробуя ароматный кофе на вкус, который оказался премерзким. Он кивнул, а я решила оглядеть убежище, в которое он меня привез.

Мы сидели на чердаке старого дома, полуразваливающегося, но все еще содержащего пару–тройку жильцов. Скорее всего тех, кому больше некуда было идти. Кого–то, вроде нас. Помещение очевидно было заброшенным, однако, кто–то немного привел его в порядок. Стекол в окнах не было и они были завешаны драной материей, колыхавшейся под прикосновениями заблудшего ветра. Ветхий потолок выглядел ненадежно, и в случае дождя мы промокли бы насквозь. Вместо электричества в старом камине был разведен небольшой огонь и несколько свечей, расставленные вокруг, освещали пространство.

— Ты доедай, а я пока посмотрю на твою рану, — он приподнялся, потянувшись через стол ко мне. Оказывается, он сидел намного ближе, чем я предполагала. В этот момент что–то выпало из его брючного кармана. Я не поверила своим глазам, вскочила с места, пролив кофе на пол, а чашка откатилась под стол.

— Полиция?! Ты — полицейский?! — заорала я, указывая на лежащий у его кресла полицейский значок. Джерри так и остался сидеть в полудвижении, сосредоточенно глядя мне в глаза. Пауза затянулась, я пыталась глубоко дышать, призывая к пробуждению инстинкт самосохранения. Наконец, он нарушил молчание, осторожно возвращаясь в свое удобное положение — сидя в кресле, и подбирая полицейский жетон.

— Я тебе все объясню, только не принимай скоропалительных решений, — успокаивающим жестом он побуждал меня присесть. Его глаза выражали настоящую искренность и всем своим видом он старался показать, что я в безопасности. Мое плечо вдруг стрельнуло внезапной болью и я поморщилась, усаживаясь обратно на диван. Джерри грациозным движением слез со своего места, оказавшись на коленях на полу. Медленно, глядя прямо на меня, он подполз ближе и громко выдохнул, когда наши лица оказались вблизи. Он что, волнуется?

— Давай посмотрю, — он небрежно дотронулся до моего плеча через ткань рубашки. Я вздрогнула и отшатнулась.

Его вид все еще был напряженным, но посмотрев на мое неприветливое лицо, он немного смягчился и даже улыбнулся. Странно было видеть его таким… взрослым? Я помню его на мотоцикле, под окнами своей квартиры, и тогда он был юным и беззаботным. Сейчас же на меня смотрел взрослый взгляд холодных агатовых глаз, отливающих серебром.

— Нужно перевязать твою рану и отсидеться здесь, по крайней мере до утра, — уже мягче сказал он, подняв брови, как бы в ожидании моего решения.

— Естесственно, отсидимся, — буркнула я в ответ. За окном ветер тормошил ветхие занавески и я подумала, какие насыщенные сутки у меня были. Вот что значит «чрезвычайно ответственное задание» от самой Клементины Леал, главы нашего гилда.

Я прищурилась и взглянула на этого мужчину. По его лицу невозможно было понять, какие мысли скрываются за привлекательной внешностью. Он улыбался мне той самой чарующей улыбкой, которая привлекла меня в первый раз, и которая тогда была адресована ныне покойной Элис. Сейчас же Джерри улыбался мне. Рассчитывает на более близкие отношения? Мне придется его разочаровать — я ни с кем не могу иметь отношений. И не буду. Не хочу загружать свою, и без того тяжелую, совесть дополнительными погибшими по моей вине. К сожалению, это уже стало системой и изменить что–либо просто не в моих силой — так уж складывается моя судьба.

— Кровь сочится, — мягко произнес он, взглядом указывая на темнеющее пятно шелковой рубашки.

Я посмотрела на свою руку. Да, она нуждалась в перевязке. Но, дать ему осмотреть меня, означало показать татуировку, а для обычного человека подобное зрелище, мягко говоря, является шокирующим.

— Царапина, — бросила я, указывая на лежащие неподалеку бинты, марли, спирт и приготовленный заранее тазик с водой. — Дай материалы, я сама все сделаю.

— Ты левша? — спросил он.

— Нет, — опешила я от неожиданного вопроса.

— Тогда тебе будет не очень удобно перевязывать правую руку, — он придвинулся ближе, — я помогу.

Я снова отодвинулась подальше. Он уселся прямо на стол и усмехнулся:

— Не волнуйся, татуировку я уже видел.

Видимо, мое удивление отразилось на лице, поэтому он поспешил пояснить:

— Не твою, конечно. Подобную. Я знаю кто вы такие.

Я была шокирована. Непосвященный не может знать ничего, что выходит за рамки обычного повседневного человеческого знания. Клан тщательно следит за соблюдением древнего закона о неразглашении и время от времени затирает память невольным свидетелям проявления нашей деятельности с помощью специального Отряда Памяти.

— Так, значит, полицейский? — протянула я, глядя на него из–под прикрытых глаз. Он пытался дотянуться до моей руки, но я отводила ее в сторону, ожидая ответы. К тому же, если я сниму рубашку, он увидит мою татуировку. Не чью–либо там, а именно мою.

— Это сложно объяснить, — вздохнул он.

— А ты попробуй, — перебила я.

— Хорошо. Давай я буду перевязывать твою руку и одновременно расскажу о себе?

— Уверен, что готов к подобному зрелищу? — с недоверием уточнила я.

— И не такое видел.

— Татуировка — не единственная… особенность моего организма.

— Что ты имеешь в виду? — он с интересом покосился на меня.

— Если уж тебе известно, кто я, тебе должно быть известно чем я занимаюсь и как именно я это делаю, — я подалась вперед, чтобы мои слова возымели должный эффект.

По его лицу я поняла, что он догадался, о чем я.

— Черная кровь? Для человека это безопасно? — странно, но в его голосе не было и намека на страх или беспокойство. Хотя, я больше волновалась о других возможных эмоциях — отвращение, презрение, или, что еще хуже, жалость.

— Не проверяла, — выпалила я, скрывая обиду. — Теоретически — да.

— Я рисковый, — неожиданно рассмеялся он, откидывая волосы легким взмахом головы.

Я молчала, поэтому он принял мое молчание за согласие и подошел вплотную, усаживаясь рядом со мной. Я уловила едва ощутимый аромат шалфея, мускуса и меда. Он снял свою кожаную куртку, небрежно бросив ее на спинку старого пыльного дивана и моему взору предстала его грудь, в меру натренированная, обтянутая черной футболкой с короткими рукавами. Мускулы заметно выделялись под тонкой тканью, что привело меня в необъяснимый трепет. Я не имею привычки робеть перед крайне–привлекательными мужчинами, но в именно этом было что–то особенное, неуловимое и влекущее.

Достав из кармана джинс резинку для волос, он убрал свои длинные волосы в хвост, но несколько волнистых белокурых прядей спадали ему на лицо. Высокий лоб, прямой нос,